— Нас всех это застало врасплох, — сказал Натэниел, обнимая меня за плечи.

— Но сейчас ты уже знаешь, что происходит, — сказал Лизандро, — и как-то это контролируешь.

— Как-то — да, но насчет того, что происходит… давай более конкретно.

— Ты каким-то образом стала носителем трех или четырех видов ликантропии, но не перекинулась ни разу ни в одного из зверей.

— Да, и что?

— Но к тебе стало тянуть зверей разных типов — как ты привлекала раньше к себе волков и леопардов. Я вот что хочу сказать: если ты будешь брать себе нового зверя, нельзя ли выбрать сильного, а не слабака? Такого, который поможет тебе стать сильнее, а не будет создавать трудности?

Натэниел рядом со мной пошевелился.

— Натэниел трудностей не создает, — ответила я, но в глубине сознания мелькнула мысль о только что происшедшей ссоре. Трудности все-таки есть, но не того вида, о которых говорит Лизандро.

— Но и помощи от него нет — такой, какую получает Жан-Клод от Ричарда.

Здесь я могла бы и поспорить. Ричард настолько в конфликте сам с собой из-за того, каков он и чего он хочет от жизни, что наш триумвират из-за него увечен; но если Лизандро сам не понимает, насколько Ричард тяжелый партнер, не мне его просвещать.

— Чего ты от меня хочешь, Лизандро?

— Вот чего: если уж мы будем вставать между тобою и пулей, нельзя ли нам дать совещательный голос насчет следующего выбранного тобою зверя?

— Нет.

— Вот так — «нет» — все?

— Нет — и все. Это не входит в твои обязанности, Лизандро, или Римуса, или чьи угодно. Если не хотите собой рисковать — не рискуйте. Охранник, которому мысль меня охранять кажется неудачной, мне не нужен.

— Я такого не думаю.

— Тогда перестань такое говорить.

— Прекрати объяснения и просто скажи, что ты хочешь, чтобы Анита сделала, — добавил Натэниел.

Лизандро поморщился и сказал:

— Я думаю, что Джозеф был не прав, когда заставил тебя отправить Хэвена — этого льва — обратно в Чикаго. Джозеф пытается все время скормить тебе свой слабоватый в коленках прайд, а все они там ничем не лучше Натэниела, не обижайся. Даже брат Джозефа Джастин тоже не намного сильнее.

Я не сразу вспомнила, кто такой этот Хэвен, потому что про себя называла его только Куки-Монстром. У него волосы были выкрашены в синий цвет, и татуировки «Улицы Сезам» на видных местах. Он служит силовиком у мастера города Чикаго. Хэвен мне помог справиться с «львиной долей» моих трудностей, но еще он затеял драку с тремя местными львами, в том числе с Джозефом, их Рексом, то есть предводителем. С Ричардом они тоже подрались, и Ричард набил ему морду, показав, что может быть чертовски полезен, когда хочет. Но показал еще и то, что слишком много от Хэвена хлопот, чтобы держать его при себе.

— Вы мне объясняли, как устроено львиное сообщество. Если бы кто-то такой сильный и такой крутой приехал в наш город, он бы был вынужден подчинить себе местных львов. А первое, что делает большинство узурпаторов — это перебить почти весь прайд.

— Я думаю, ты его могла бы держать в руках.

— Брось, Лизандро, ты же его видел. Он бандит, профессиональный бандит, с отсидкой в прошлом.

Лизандро пожал плечами:

— Так и у меня отсидка есть, по малолетке, но серьезная. Это жена меня перевоспитала. И я думаю, ты с ним то же могла бы сделать.

— Чего? Значит, чтобы плохой мальчик вел себя хорошо, нужна всего лишь хорошая женщина?

— Если у этой женщины есть то, чего этот человек очень хочет.

— В смысле?

— В том смысле, что я видел, как он на тебя смотрел. Я нюхом учуял, как вы двое друг на друга действуете. Единственная причина, по которой у вас секса не было — это что у тебя голова заправляет всем остальным.

— А знаешь, Лизандро, что-то ты мне больше нравился, когда говорил меньше.

— Я видел его дело. За ним ничего нет такого, что и за мной бы не числилось.

Я как-то очень медленно моргнула — потому что я о нем такого не знала.

— То есть ты очень опасен, — сказала я тихим ровным голосом.

— Ты больше народу убила, чем я.

— Этот разговор окончен, Лизандро.

— Если не Хэвен, может, пусть Рафаэль поищет получше кандидатов из львов? Джозеф так боится, что придет большой страшный лев и слопает его прайд, что он никогда не приведет в этот город никого для тебя подходящего.

Я хотела сказать «нет», но Натэниел сжал мне руку.

— Рафаэль — отличный лидер.

— Проводить беседу с кандидатами-львами он не может. Новых крыс принимать — вполне, но не львов.

— Лизандро в одном прав, Анита: Джозеф боится. Все, кого он тебе бросал в последние недели, сосунки — не просто слабые, но и совершенно невинные. В твоей жизни для невинных места нет.

Я уставилась в эти лавандовые глаза, и мне не понравилось то, что я в них увидела. Он моложе меня на семь лет, но видел крови и костей не меньше меня, и даже больше. Я расследовала насильственные преступления, но редко когда бывала их жертвой. Он же оказался на улице с десяти лет. В том смысле, в котором считал Лизандро, Натэниел был слаб, но во многих смыслах, большинству непонятных, он был сильнее меня. Он пережил такое, что раздавило бы почти любого.

Сейчас он позволил мне увидеть у себя на лице то, что обычно скрывал: что я невинная. Не важно, сколько за мной числится трупов при выполнении долга, все равно я на самом деле не знаю того, что знает он.

— Ты тоже считаешь, что я не должна была отсылать Хэвена в Чикаго?

— Нет, я его испугался. Но тебе нужен лев-оборотень, и такой, который в жизни разбирается.

— Это как?

— Два льва, которых тебе посылал Джозеф, были девственниками, — пояснил Натэниел. — А ты суккуб, Анита. И таким вещам девственников не подвергают.

— Чтобы оценить по-настоящему хороший секс, надо испытать плохой, — заметил Лизандро.

— Это тоже, — кивнул Натэниел, — но я о другом: мы еще не видели такого льва, которого не сочли бы все слабаком. — Он посмотрел на нашего высокого телохранителя у двери. — Бывали среди них крутые парни — для нормального мира. Но мы-то живем в мире, где стрельба, где секс, где может в любой момент случиться насилие всяких видов — и случается. И лев нам нужен такой, чтобы у нас не было ощущения, будто мы развращаем малолетних.

Мы оба обернулись к Натэниелу.

— В чем дело? — спросил он.

— Вот это такое чувство у тебя было про них про всех? Даже про Джастина? — спросила я.

— Да, — ответил он. — Джастин себе представляет насилие только в каких-то рамках и с участием рефери. И тот факт, что он у Джозефа силовик, пугает.

— Джозеф дерется лучше, — сказал Лизандро.

— Оба они не тянут против Ричарда или Рафаэля.

— Или вашего Мики? — спросил Лизандро.

— Мика, я думаю, на все пойдет, охраняя свою стаю.

— Это я о нем и слыхал, — кивнул Лизандро.

Поскольку речь шла о еще одном из моих возлюбленных, живущих в моем доме, я не очень понимала, что я при этом чувствую. Мы с Микой — оба очень практичны, а иногда «практичность» и «беспощадность» бывают синонимами.

— А вы хотите сказать, что Джозеф пойдет не на все.

— Единственное, что пока что хранит его прайд — так это то, что львов-оборотней в нашей стране мало. Кошачью ликантропию труднее подцепить, чем иную.

— Ну, на пресмыкающихся еще труднее, — возразил Натэниел.

Лизандро кивнул:

— Верно, но важно то, что львов в стране мало. Ближайшие — в Чикаго.

— Они не попытаются захватить прайд Джозефа. Мы с Жан-Клодом об этом позаботились.

— Как ты не понимаешь, Анита? Позаботился-то Жан-Клод и ты, а не Джозеф. То есть его угроза мало что стоит.

— Из Чикаго никто теперь к ним не полезет.

— Это да, но если чикагцы заметили, что прайд слаб, то и другие заметят.

— А у нас есть другие большие прайды, кроме этих двух?

— Один на западном побережье, один на восточном, — ответил Лизандро.

— Это откуда взял своего последнего кандидата Джозеф?

— Да, из прайда восточного побережья. Но ты его тоже отвергла, как и прочих.